С того дня прошли две ночи. Две бессонных ночи. Ивайло мог лишь лежать, глядя в потолок, и думать о том, как восстановить былые отношения. Ведь теперь любой жест и взгляд могли восприниматься иначе, а значит вести себя нужно в два раза осторожнее. Однако это было сложно. В смысле... Христов словно перенял от Алана его трусость и начал бояться любого брошенного в свою сторону его взгляда. Кроме того, мысли о хрупком теле все больше заполняли голову и Ивайло не был уверен, что сможет долго сдерживаться. Лучше бы им с Персивером некоторое время не видеться.
Однако мальчишка пришел сам. Прилетел, если быть точнее, сияя улыбкой. Видать есть, чему порадоваться. Христов бросил на него хмурый взгляд и залез обратно в железный ящик, на противоположной стороне которого было множество проводов... И кто вечно сюда лазает, что потом такие проблемы со светом в здании?! Убить бы всех...
- Меня вызвали в учительскую. - начал Алан, и уже тут Ивайло напрягся. Зачем это он, мальчуган, там понадобился? - Там был мистер Шульц, глава попечительского совета.
Стоп. Кто? При упоминании этого имени Христов невольно дернулся и стукнулся головой о "потолок" железного ящика. Вылез, потирая затылок, недовольно уставился на Алана, мрачнея все больше, пока тот говорил. Вот ведь балда...
- Ты не поедешь. - коротко отрезал мужчина, вытирая руки от пыли о белую тряпку. - Как-нибудь обойдешься и без подачек со стороны. Ты меня понял?
Шульц, скотина, что он задумал? Извращенец-педофил, на этот раз позарился на Алана? Ну нетушки! Лицо Ивайло перекосило от злобы. Он резко приблизился к мальчишке, обхватил ладонями худые плечи и впечатал того в стену спиной. Сжал пальцами лицо юноши, приблизившись и грозно прорычав.
- Не смей и шагу ступить без моего ведома. Узнаю, что ты снова был в учительской без моего ведома...или разговаривал с этим подонком... Я. Тебя. - голос сорвался на чуть хриплый шепот. Но в нем не было никакой другой интонации, кроме угрозы и злобы. - Накажу.
Христов отпустил испуганного Персивера и отступил на несколько шагов назад. Вот, черт, с этим глупышом можно до белой горячки докатиться. Ивайло выудил из заднего кармана недавно начатую пачку сигарет. Нет, он не любит курить и вообще питает отвращение даже к дыму от этой дряни. Но нервы совсем ни к черту уже, надо успокаиваться. Потом снова бросит, он же всегда так делает.
- Плевать. - цыкнул Христов на мысль о том, что в школе курить запрещено, и зажег сигарету. Затянулся и медленно выпустил пар. - Ты слишком наивен, Алан. Не бывает в этом мире что-то за просто так. Запомни это.

Отредактировано Ивайло Христов (2015-10-13 21:28:15)

Алан убежал...а Ивайло просто пораженно стоял и смотрел в уже пустой проход, где недавно еще была хрупкая узкая спина. Его ошарашило то, что юноша поднял на него голос. Раньше мальчишка никогда так не делал, он вообще всегда тихим был...и по большей части смотрел в сторону, нежели в глаза. А сейчас, вдруг вскипел, накричал, обвинил, и его взгляд был таким хмурым и серьезным. Невероятно.
Ивайло отчего-то рассмеялся, вернее даже, расхохотался как безумец. Сложившаяся ситуация вовсе не казалась ему забавной, но, кажется, от шока он слегка дезориентировался. Мужчина взъерошил волосы, вновь втянул из сигареты и бросил ее в давно пустую и не работающую печь. Здесь уже было парочку окурков, надо бы их убрать потом, а то еще наживет себе проблем. Христов медленно поднимался по лестнице, размышляя, что теперь делать. Как ни обидно, но слова Персивера были справедливы и задели за живое, ведь Ивайло действительно взбесился возможности...быть любовником Алана. Да, именно любовником. Христов и сам не знал, что делать со своей одержимостью юношей, но по ночам тот часто приходил в его сны...совсем не таким, какой есть в реальности. Там мальчик раскованный и открытый, позволяющий делать с собой все, что только вздумается. Для Ивайло это испытание, ему иногда сложно уже отличить где реальность, а где сон. Он боится...что сорвется и Алан падет жертвой голодного распаленного зверя, что сидит где-то внутри мужчины.
Христов вздохнул, поднял взгляд. Ноги сами принесли его к двери комнаты юноши. Что он там делает? Ему плохо сейчас? Он обижен? Он плачет? Да и стоит ли его трогать сейчас, когда у самого скребут кошки на душе? Ивайло нахмурился, сжал кулаки. Ему, да и Алану тоже, нужен отдых... Нужно вырваться из этой удушающей атмосферы. Едва только мужчина поднял руку, чтобы постучать в дверь, как ручка щелкнула и та сама отворилась. Христов уставился на малыша сверху вниз, сначала не зная, что сказать. Неловкая пауза повисла между ними...это слишком неожиданно.
- Я... - голос прозвучал хрипло. - Собирайся. Мы едем на личные каникулы в город. Это место слишком негативно на нас действует. - Чуть помолчал. - Я завтра утром за тобой зайду, часов в 11. И не волнуйся, трогать не стану. - Ивайло горько усмехнулся. - Раз уж тебе так претит мысль о моих прикосновениях.

Алан неожиданно затащил мужчину в комнату, похоже, застеснявшись разговаривать на людях. Ивайло то было откровенно плевать на их мнение и внимание, если только эти самые люди не тянули для какой либо, совершенно любой, цели свои ручонки к юноше. Вот тогда то Христов и обращал внимание на посторонних.
Мальчишка весь сжался словно бы, уткнувшись в дверь, плечи подрагивали под тонкой рубашкой. Его слова... О, его слова разогнали пожар в душе Ивайло. Мужчина подошел к юноше со спины, поставил руки по бокам от его головы, выдохнул в затылок.
- Алан. Повернись ко мне. Скажи мне все в лицо. Как ты это сделал в подвале. Я хочу знать абсолютно все, что тебя терзает.
Христов замер. Он не собирался заставлять Персивера разворачиваться насильно, но желание увидеть его смущенное лицо, растерянное, с блестящими глазами, так отчаянно сбегающими от прямого взгляда, было настолько сильным, что он не сдержался. Он решил повлиять на то, чтобы Алан повернулся сам. Поэтому чуть склонился... И коснулся горячими губами шеи Алана. А затем легкое движение языка по сладкой коже... Вряд ли юноша сможет все так де стоять и смотреть в дверку.

Так трогательно. Алан не контролирует себя, кажется: прильнул к Ивайло, выгнулся весь, как тростинка, вцепился в руки. Ох, он вообще понимает, что творит? Он понимает, как воздействуют на Христова такие действия?
Мужчина медленно, стараясь быть как можно тише, вдохнул воздух сквозь сжатые зубы. Нужно отвлечься, нужно сдержаться...так, ладно, что там с бардаком в комнате? А, к черту! Ивайло опустил руки, осторожно высвободившись от хватки, скользнул по талии, обнимая и теснее прижимая к себе.
- Ты уверен, - хрипло прошептал Христов на горячее покрасневшее ушко. - что хочешь это знать?
Губы вновь коснулись шеи, затем худого плеча. Снять бы всю эту одежду, открыть нежную светлую кожу... - Чееерт. - обреченно простонал мужчина, ткнувшись в волосы мальчишки. Под штамм стало невыносимо тесно! Ивайло прижался бедрами к худой попке юноши, позволяя тому осознать всю щекотливость ситуации.
- Спрашиваешь, что меня терзает? Ответ так очевиден сейчас... - немного потерся о него, сжав в объятиях сильнее, на случай, если Алан захочет неожиданно вырваться. - Я хочу тебя, Алан. Безумно, до сумасшествия, словно рехнусь через несколько мгновений. - хрипло и горячо шепчет, уже поглаживая пальцами грудь юнца. - Хочу. Хочу. Хочу...

Согласен...он согласен! Ивайло выдохнул, не сдержав усталой, но счастливой улыбки. Он так долго ждал... Интересно, с какого момента его предчувствия по отношению к этому мальчику оформились во вполне конкретное желание? Когда же он переступил черту, обозначающую границу между слугой и господином? Черту между теми отношениями, которые считаются нормальными и теми, что не одобряются обществом?
Христов смотрел в глаза Алана с теплом, нежностью и... Желанием.
- Тогда доверься мне. Не бойся. - мужчина легко поцеловал мальчика, лишь немного примяв его губы, отпустил хрупкое тело, а затем просто и непринужденно подхватил, трепетно прижимая к себе. Отнес на кровать, опустил головой на подушку, навис сверху. Склонился и вновь приник к губам, на этот раз уже не так быстро отстранился, но медленно, степенно, чувственно, проник языком и начал ласкать небо и десны внутри очаровательного ротика. Пальцы скользнули вниз по бокам, вытащили из брюк заправленную рубашку, осторожно задрали ее, чтобы не напугать. Так аккуратно, чтобы не беспокоить.
- Мой... Алан. - Ивайло чуть более смело скользнул вверх, задирая ткань кверху, а другой расстегнул ширинку черных брюк. Голос охрип, глаза потемнели от нетерпения. Так хочется...взять его сразу. Зверь внутри бесновался и требовал... - Я окуну тебя в пелену наслаждения.

На секунду Ивайло показалось, что Алан испугался, но потом вроде бы он уже успокоился и мужчина вздохнул спокойно. Честно говоря у него у самого поджилки тряслись - это может показаться абсурдом и даже ложью, но Христов такой же девственник как и сам юноша. Он не мог похвастаться опытом и похвалой партнеров, его никогда не возбуждало чужое тело... Но с Аланом все совсем не так. Стоит мужчине представить, как одежда на мальчишке намокла и прилипла - и становится жарко; представить, как Персивер раздевается и выгибается при этом - горячо в паху; представить как дрочит себе - все внутри скручивается в узел и желание охватывает бешеной волной. Но...если представить как молодое нежное тело содрогается от толчков,... Ивайло теряется и забывает обо всем на свете, не способный пошевелиться, очарованный, загипнотизированный. И если начнет действовать, значит поддался зверю.
- Алан. - Христов вновь шепнул его имя, уже до конца расстегнув его брюки, но стягивать пока не стал, решив, что для начала стоит избавиться от рубашки и жилетки. Чем и занялся, собственно. - Приподнимись. - вновь шепнул, снял с мальчика жилетку, принялся медленно расстегивать его пуговицы, неспешно, осмысленно... Но руки дрогнули, когда ткань открыла взору нежные розовые сосочки. Ивайло завис на какое-то время, явно борясь с собой. Если коснуться сейчас, Алан ведь наверняка испугается. Так что Христов стиснул зубы и, сипло дыша, принялся расстегивать дальше, пока последняя пуговка не оторвалась из-за нетерпеливого движения рук. Потянул на себя, обхватив запястья, усаживая и обнажая худые плечи от ткани. Рубашка брошена на пол, ладони коснулись лица, скользнули к волосам, чтобы помассировать голову, за ушками, чтобы расслабить. Мужчина не стал рассматривать торс юноши, понимая, что внимательные взгляды и излишнее внимание подобного рода могут смутить его, и тот может оттолкнуть. Хотя сдержаться было действительно трудно, но Ивайло нашел спасение в чудесных, больших, глубоких глазах мальчика.
- Алан... Твоя очередь. Раздень меня.

"Я так хочу тебя, Ив" - слова, которые совсем не подходят ребенку. Разве может невинный трепетный малыш произнести такое? Разве может он полностью осознавать смысл этой фразы? Однако он сказал...и рычаг в сознании Ивайло опустился, открывая клетку дикого хищного зверя.
Мужчина, дрогнул всем телом, медленно выдохнул...и рванулся, уваливая юношу обратно на спину, лишая рубашку рукава - треск ткани возвестил о неминуемой порче одежды. Зря Алан не снял ее с Христова до конца. Впрочем, оно и к лучшему. Ивайло хищно улыбнулся, скорее даже оскалился, намеренный сожрать податливое тело без остатка. И теперь уже Персивер в опасности: он не сможет сбежать или податься назад, не сможет отступить и передумать.
Брюнет горячо впился в мягкие губы, властно захватывая пространство рта и не давая мальчику вдохнуть. Пусть задыхается, пусть рвано ловит воздух..этот звук лишь сильнее возбуждает. Ивайло содрал остатки рубашки с рук, взял оторванный рукав и, ухмыльнувшись, сильно укусил Алана за губу. Солоноватая горячая кровь выступила каплями на покрасневшей поверхности кожи, цепь, - последняя преграда к полной свободе зверя, - натянулась и порвалась.
"Хочу" - с этой мыслью Христов обхватил запястья мальчишки и задрал его руки кверху, быстро и сильно стягивая их рукавом когда-то целой рубашки, закрепляя на деревянной "решетке" кровати. Теперь Алан в полной власти Ивайло, он не сможет сбежать и сопротивляться. Мужчина хрипло застонал от нетерпения, присосался к открытой нежной шее, впился в основание зубами, зализал... Руки тисками огладили бока, стиснули бедра, рванули брюки вниз, обнажая уже давно напряженную область. Христов спускался грубыми поцелуями вдоль торса, прикусил сосок, затем другой, оставил засос под ним, другой меж ребер, помечая бледную кожу своей жадной любовью. Никто не посмеет отнять Алана, никто! Даже этот чертов Шульц... Нет, не так - тем более он!
Брюки с трусами улетели куда-то в пространство комнаты, Ивайло издевательски повел взглядом по дрожащему телу, настолько детально разглядывая каждый сантиметр, что был бы сам смущен...но нет, сейчас было до фени, хотелось увидеть как запунцовеет столь дорогое лицо. Брюнет поднялся с колен, вставая и снимая с себя остатки одежды, самодовольно хмыкнул и облизнулся, как голодный зверь, продолжая стоять, позволяя  Алану разглядеть и оценить размеры напряженного, сочащегося смазкой члена.
- Видишь? Эта штучка окажется внутри тебя. - бархатно прошипел Ивайло, опускаясь обратно. Поймал ладонями тонкие ножки, сжал их, раздвигая, склонился и влажно лизнул пах мальчонки. Опустился ниже и ввинтил язык в тугую, еще ни разу не тронутую дырочку. Рычание зверя раскатами перекатилось в груди.

Ивайло не собирался останавливаться, но все же реакция мальчишки несколько сбила с толку. Мужчина не хотел видеть слезы и истерику на лице Алана, но тот, кажется, был в ужасе от резкой перемены ситуации в постели. Христов переместился выше, нависая над юношей, взглядом пригвоздил к подушке, словно обещая убить, если еще раз шевельнется. Провел кончиками пальцев по щеке Персивера, коснулся его губ.
- Не дергайся. - губы дрогнули в усмешке. - Будет только хуже. Да и разве ты сам не сказал: "сделай со мной все, о чем мечтал"? Быть может это и есть мои мечты...Жестоко отыметь тебя.
Ивайло страшно рассмеялся, отстраняясь от Алана и возвращаясь к своему прежнему занятию. Крепко удерживая бедра малыша, крепко обхватив его ноги руками, мужчина увлеченно вылизывал сжатую дырочку, со временем добавив к языку еще и пальцы. Один, второй... Пальцы растягивают проход, пока слюна увлажняет его. Ивайло приподнялся, чтобы иметь возможность смотреть на лицо мальчишки, толкнулся пальцами до основания, поглубже, нащупал бугорок на стеке и надавил его. Надавил... Чтобы медленно, издевательски массировать и следить за реакцией недавней плаксы. И наконец, к двум пальцам присоединился третий. Конечно, этого мало для того, чтобы потом юноше было комфортнее, но терпеть больше нет сил.
Христов вытащил пальцы, осмотрелся. Он не ожидал, что то, о чем он мечтал и фантазировал столько лет, случится так неожиданно. Он не был подготовлен, потому сегодня с ним не было смазки. Но, быть может, подойдет обычный крем? Так, где там лежит ближайший? Ах да, в прикроватной тумбочке, второй ящик. Алан выдвинул за ручку одну из вместительных "коробок" и действительно нашел там искомое. Достал крем, вернулся к паху Алана, выдавил крема на пальцы... Нужно смазать тщательно, жирно, чтобы потом не возникло проблем. Смазал и свой член, уже болезненно набухший и достигший своих самых больших размеров. Ивайло был напряжен до предела. Еще чуть чуть и он просто разорвет беззащитное тело Алана.
Христов приставил головку ко входу, замер, тяжело дыша, стиснул ноги мальчишки, чтобы не вздумал брыкаться.
- Расслабься. - хрипло выдавил он, заставив себя дать хотя бы совет, чтобы не было проблем с другими случаями их секса... Да, теперь, когда они дошли до этого, Ивайло не отпустит Персивера и будет делать это с ним снова и снова... - ...снова и... - движение бедрами, и под раскатистое грудное рычание член медленно погрузился в горячую тесноту. - ...и снова. - Сдавленно простонал Христов, пытаясь не рехнуться и не порвать Алана, подаваясь назад осторожно, и проталкиваясь с каждым разом все дальше.

Было невозможно тесно и горячо внутри Алана, настолько, что даже немного болезненно. Но и приятно...да, невероятно приятно, блаженство окутало Ивайло, позволяя ему, наконец-то расслабиться и прийти в себя. И осознать в полной мере все, что происходит. Зверь в душе был потерян и смущен слезами мальчишки и решил отступить, позволяя настоящему Христову взять все в свои руки. Но Ивайло тоже не нашелся, что делать. Он замер, перестав двигаться и с ужасом глядя на распростертого под ним и рыдающего Персивера. Сердце болезненно сжалось, мужчина отпустил стиснутые ноги, вцепился в простынь. Отступать уже поздно, но и оставить все вот так нельзя. Как же быть?
Брюнет вновь задвигался, сначала медленно, но постепенно ускоряв темп, стараясь целиться прямо в чувствительную точку внутри, чтобы юное тело непрестанно вздрагивало и выгибалось от удовольствия. Двигался до тех пор, пока толчки не стали резкими и грубоватыми, словно Ивайло хотел целиком залезть в мальчишку и поселиться там... Христов склонился, упираясь локтями по бокам от головы мальчишки, хрипло стоная ему над ухом и втрахивая в матрац.
- Алан... - прикусил мягкую мочку, лизнул раковинку. - Алан посмотри на меня. - голос срывался, был низким, как никогда, басил, но не чисто, а с такой хрипотцой, как у заправского пьяницы. Ивайло вытянулся, полностью лег на юношу, чтобы, не прекращая движений, развязать его хрупкие запястья и уложить руки себе на плечи.
- Алан, обними меня. Ну же! - толчки издевательски замедлились, вынуждая Алана действовать по указке. Не станет - не получит удовольствия. Христов присосался к шее, оставил там засос, принялся страстно зацеловывать плечо, лицо, ключицы, стремясь вызвать ответный огонь. Пальцы вплелись в чужие ладони, сцепились с пальцами Алана, прижимая руки к кровати. Так нестерпимо горячо тянет внизу, как если бы Ивайло скоро кончил...
- Я отпущу тебя...и ты обнимешь меня?

И Алан послушался. Нехотя, конечно, явно перебарывая себя, со злостью, но он все же вцепился в плечи Ивайло, царапая ногтями и яростно сверкая глазами. И это совершенно новая, буйная и, несомненно, прекрасная сторона его мальчика. Он похож на волну, которая часто поддается и совершенно ласкова к лодке, но способна и на серьезный и не вполне послушный ответ. Эта волна может перерасти в угрозу, уничтожающую все на своем пути, чтобы защитить свой подводный мирок... Хрупкий и невероятно красивый.
"Мое... Личное море. Теплое...и такое непредсказуемое" - с особой нежностью мысленно прошептал Христов, запуская руки под спину и обнимая своего трепетного мальчика, крепче прижимая к себе, чтобы добиться максимальной близости. Ивайло снова и снова пронзал юное тело, заставляя его вздрагивать, но не позволяя лишний раз выгнуться. Конечно, со связыванием он немного перегнул палку, но он хотел оставить себе хоть какое-то ощущение власти над этим свободным и гордым покровителем... Ведь это именно Алан покорил его, а не наоборот. И, что интересно, он сам не понимает своей особой власти над людьми, не осознает своей способности пленять сердца. Ведь у Персивера на самом деле довольно много поклонников и поклонниц, и еще больше людей, благодарных ему. Просто никто не смеет к нему подойти из-за Ивайло - мужчина отваживал их любые попытки сблизиться с юношей, раздражаясь и не желая делиться тем, кто не принадлежит даже ему. Но сегодня... Сегодня тот, кто способен совершить невозможное, тает в его руках и так сладко и горячо стонет над ухом. Теперь Христов точно не сможет смириться с присутствием рядом с Аланом кого-то другого.
Ивайло покрывал поцелуями шею, плечи и лицо малыша, шепча что-то несвязное и пошло-нежное, часто приникая к губам и терзая их страстно и несдержанно, и не удержался от того, чтобы не оставить прямо на губе засоса. Наверное, это глупо с какой-то точки зрения, такой след не спрячешь... Но в том то и дело - это знак, отмечающий юношу как его собственность, словно животное пометило территорию. И никто не посягнет на то, что принадлежит ему.

Ивайло судорожно и беспорядочно вбивался в юное тело, сжимая его в руках словно нечто хрупкое и безмерно дорогое. В душе были смешанные чувства: с какой стороны не посмотри, но Христов совершенно точно влюблен в этого мальчишку, привязан к нему, одержим, в общем, чувствует по отношению к нему все то, что ненавидит. И Персивер для него словно солнышко, словно хрустальный лучик, способный сломаться от малейшего прикосновения. Но если смотреть иначе, Алана хотелось пленять, сжимать, дарить ему боль - Ивайло определенно склонен к садизму - дать возможность познать, насколько она бывает сладкой. Разве это нормально?
Мужчина надрывно и хрипло застонал, чувствуя приближение самого пика их общего с юношей блаженства, и в последнюю секунду, когда уже был готов отпустить напряжение, Христов выскользнул из горячей тесноты. Выскользнул и напряжно выдохнул сквозь зубы, заливая сладкие ягодицы любовника своим семенем. А потом устало навалился сверху, чуть сбоку на теле Алана, чтобы тот мог дышать, и уткнулся носом ему в шею.
"В следующий раз надо не забыдь про презервативы..." - лениво подумал Ивайло, прикрывая глаза. Такие яркие эмоции и ощущения были открытием для них обоих, что особенно грело душу мужчины. Он был первым у своего мальчика, разве может быть какая-то мысль счастливее этой? Хм... Хрисов разлепил глаза и приподнялся на локтях, нависая над Персивером и мутно вглядываясь в его лицо.
- Алан... Ты любишь меня, так? Иначе бы не подпустил настолько близко. - усмешка. - Почему ты раньше не признавался?: Почему не признаешься сейчас? - осторожно убрал налипшие пряди волос с его лица. - Пришло время сказать. Я жду.

Отредактировано Ивайло Христов (2015-12-09 21:51:59)